О писательстве и возрастах

В принципе, подумал я, всё не так плохо. Среди всех видов твочества лишь писательство оперирует конкретными понятиями, а не абстрактными образами (хотя некоторые авторы и пытаются сделать вид, что это не так). Оттуда, к сожалению, и проблема: люди почему-то решили, что этот вид творческой деятельности не требует особых усилий и специальной подготовки. Мол, вот тебе бумага@карандаш клавиатура, знай себе, твори. Люди почему-то не подумали, о том, что было бы неплохо знать язык, обладать литературным вкусом и хотя бы зачатками писательского таланта (что включает в себя литературную композицию и умение придумывать сюжеты). Одного лишь желания мало, а графоманские опусы, скорее всего, не заинтересуют никого.

Как и в любом другом виде творчества, готовое произведение (разумеется, с точки зрения автора, гениальное) никогда нельзя публиковать сразу. Даже друзьям такое давать не надо, потому что ему необходимо отлежаться, пережить хотя бы несколько редактур. И потом, может быть, если автору не будет мучительно стыдно за это творение, то оно (возможно) достойно публикации (скорее всего, нет).

Разумеется, никакого идеала не существует, и редактировать любой опус можно до бесконечности в самом прямом и посконном смысле этого слова. Автору необходимо уметь остановиться.

Куда важнее, впрочем, умение ругать себя. Не лукаво, аки Александр «Сукин сын» Пушкин, а всерьез. Уметь видеть свои недостатки, находить в тексте как локальные, так и глобальные проблемы. Этого, к сожалению, практически никто делать не умеет, и оттого авторы так любят ненавидеть принимающих редакторов — вы посмотрите, он вздумал критиковать мой magnum opus! А сами не могут расставить запятые в сложносочиненном предложении.

Беру на себя смелость заявить, что писать книги авторам лучше всего лет с тридцати (а то и с сорока), коротая время до этого наблюдениями за окружающим миром; так сказать, вариться в собственном соку, аккумулируя идеи. Иначе когда читатель станет старше писателя (в тот период, когда тот написал свою книгу), то в лучшем случае он испытает неловкость за описания невероятных жизненных открытий автора, а глубочайшие философские переживания будут восприниматься как прошлогодний снег, который сам читатель уже много лет как пропустил через себя и вспоминает об этом с неудовольствием.

Это, впрочем, и без всякого писательства относится к любому представителю интеллигенции, который в двадцать лет считает себя взрослой состоявшейся личностью, а мир вокруг, разумеется, изучен и прост, но каждый день почему-то делаются большие и маленькие философские открытия, а мировоззрение меняется коренным образом два раза в неделю. Наблюдать за таким, как я уже говорил, неловко. А уж зачем человек такое протоколирует — понять затрудняюсь. Внимания ему хочется, наверное. Как всем нам.

Чел, которому и тридцати еще нет, учит нас жизни, ахаххахаха!

Если ты обратишь внимание на панельку навигации сверху, то раздел «Проза» там неактивен. Это значит, что я еще ничего не написал (не дописал, если быть точнее). Все мои наработки лежат в столе, свернутыми в трубочку.

А кого же тебе неловко читать, будучи старше писателя?

Не так давно устроил себе супер-марафон: перепрочел весь цикл про Дозоры Сергея Васильевича Лукьяненко (и кое-что еще пораньше, вроде Рыцарей сорока островов). Страницы с философией и стихами быстро начал пролистывать, выглядит это всё достаточно глупо. А в остальном отличные книжки. Если философию вырезать. Или, например, раннее у Булгакова, вроде Собачьего сердца. Если хочешь почитать нормальной философии, прочти Гегеля. Только не сможешь ведь.